Государственная граница. Мы наш, мы новый…1-я серия 1980 год.

Начало телефильма — день Октябрьской революции в Петрограде. Данович, получив странный звонок от нижнего чина, устремляется из дома на службу. В трамвае он сталкивается с революционными матросами во главе с унтер-офицером Иваном Гамаюном, которые чуть было не ставят его к стенке, но его благородный ответ, что он служит не министрам, не царю, а как офицер-пограничник — России, обеляет его. В штабе он видит своего начальника, растерянного генерала Хлебнева, которому объявили, что советская Россия больше в его службе не нуждается. В комнату врываются большевики, предводитель которых говорит, по мнению офицеров-пограничников, абсолютную чепуху — что они упразднили все границы, подав «величественный пример остальному миру», и прочую идеалистическую демагогию, не привязанную к политико-географическим реалиям. Данович, говоря, что жизнь все равно продолжается, просит у генерала руки́ его дочери.В собор, где венчаются Данович и Нина, опять врываются — это матросы, во главе все с тем же Гамаюном. Им донесли, что в храме встречаются заговорщики, но увидев, что это просто свадьба, и узнав в лицо Дановича, Гамаюн дает новобрачным революционное благословение и уходит. За праздничным застольем царит погребальное настроение. Серж исполняет романс, в котором предугадывает грядущий расстрел царской семьи. Окружающие офицеры в шоке. Генерал, свежий тесть Дановича, имеет с ним наедине беседу в кабинете, где спрашивает о его планах. Данович говорит, что у его матери сестра замужем в Дрездене, и вместе с молодой женой и матерью он собирается туда уехать на полгода-год, поскольку больше, по мнению его и его матери, это правительство не продержится. Генерал не отговаривает его, но сам уезжать не собирается, потому что верит, что стране понадобится его служба.На вокзале Данович безуспешно пытается купить билеты, которые тоже отменили. Серж бьёт чемоданного вора, его чуть было не арестовывают с плачевным результатом, но Гамаюн отпускает его. Там же Гамаюн встречает Дановича и с осуждением высказывается о его планах эмигрировать.Самсон (эсминец), на котором, судя по ленточке, служил ГамаюнПоездВ поезде, наполненными беженцами, потихоньку начинается духовное перерождение Дановича, который пока все также агрессивно выступает против советской власти. Когда он выходит на перрон покурить, Гамаюн останавливает его и представляет ему человека в штатском, который просит офицера пограничной стражи помочь Гамаюну на границе в Двинске, где перед заключением Брестского мира скопилось 50 тыс. беженцев в ожидании перехода демаркационной линии. Данович резко отказывает.В поезде также оказываются Серж и человек, которого он бил на вокзале. Оказывается, это наводчик, который помогает Сержу понять, кто из пассажиров где хранит ценности. Серж подсаживается в купе Дановича и в беседе о планах выясняет, что у того только «катеринки». Выйдя покурить, они продолжают беседовать, и Серж говорит: «Дурачок ты наивный! Ослик лопоухий! Да ты что же, ничегошеньки не понял?

Да ведь они пришли навсегда, навсегда! Не нам, изнеженным мастурбаторам, изгнать тысячелетнего озверевшего хама». Он предлагает старому приятелю помочь ему в ограблении ювелиров (немцев и евреев), которые едут в поезде. Данович отказывается, и Серж угрожает расправиться с его женой и матерью. Данович всё равно отправляется искать Гамаюна, но Серж его останавливает, заводит в купе к ювелиру с детьми и под угрозой оружия отбирает саквояж с ценностями. Данович отбирает револьвер и выгоняет Сержа.Гамаюн сталкивается с Дановичем в коридоре и спрашивает, где бандиты. «Они, конечно, свиньи, но я им не пастух», отвечает Данович, а потом пытается объяснить матросу, что в поезде по меньшей мере 5 ювелиров, и назавтра их миллионы, которые могли бы пригодиться большевикам, окажутся у немцев, и что граница на то и существует, чтобы мешать вывозу ценностей. Но Гамаюн не понимает юридических тонкостей, известных офицеру-пограничнику.ДвинскНа границе поезда стоят. Беженцы жгут костры между путями. Данович видит, что на границе, на мосту, по которому будет осуществляться переход, установлены слабые ежи с колючей проволокой под охраной одного часового, и под издевательские вопли немецких солдат, зовущих его на похлёбку, особенно вкусную для свиней, осматривает диспозицию с профессиональным неодобрением. Тем временем солидный господин в шубе взбаламучивает толпу: «Нам ненавистна грязная лапа взбесившегося хама!», и люди, неся его на плечах, рвутся переходить границу. Немецкие солдаты начинают стрелять, толпа отхлынула, русские же начинают судорожно переставлять ежи. Данович подходит к Гамаюну и пытается давать советы, но разговор переходит в ссору. Он расстроенно уходит.